Празднование Нового года у древних
народов обыкновенно совпадало с началом возрождения природы и в
основном было приурочено к марту месяцу. Постановление считать Новый
год с месяца "авив" (т.е. колосьев), соответствовавшего нашему марту и
апрелю встречается в законе Моисея. С марта же считалось новолетие и у
римлян, до преобразования календаря в 45 г. до Рождества Христова Юлием
Цезарем.Римляне в этот день приносили жертвы янусу и начинали с него
крупные мероприятия, считая его благоприятным днём.
В этот же день было принято делать друг другу поздравления и подарки,
особенно должностным лицам. Вначале одаривали друг друга плодами,
оклеенными позолотой, финиками и винными ягодами, затем медными
монетами и даже ценными подарками, (последнее практиковалось только
среди богатых людей). Преимущественным правом быть одариваемыми
пользовались патриции. Каждый клиент должен был приподнести своему
патрону в день Нового года подарок. Этот обычай сделался впоследствии
обязательным для всех жителей Рима.
В 1492 году великий князь Иоанн
Васильевич Третий окончательно утвердил постановление Московского
собора считать за начало как церковного, так и гражданского года - 1
сентября, когда собиралась дань, пошлины, различные оброки и т.д. Для
придания наибольшей торжественности этому дню сам Царь накануне являлся
в Кремль, где каждый, простолюдин или знатный боярин, в это время мог
подходить к нему и искать непосредственно у него правды и милости.
Первообразом той церковной церемонии, с какой проходило на Руси
празднование сентябрьского новолетия, служило празднование его в
Византии, установленное Константином Великим.
Один из иностранных современников так
описывает виденное им в России в 1636 году торжественное зрелище
встречи Нового года: "На дворцовом дворе собралось более 20 тысяч
человек старых и малых. Из церкви, стоящей с правой стороны у входа на
площадь (речь идёт об Успенском соборе), вышел патриарх со своим
духовенством из 400 священников. Все в церковном облачении со
множеством образов и с развёрнутыми старыми книгами. Его же Царское
Величество, со своими государственными сановниками, боярами и князьями,
шел с левой стороны площади.
Великий князь с непокрытою головой и Патриарх в епископской митре вышли
одни из хода , подошли друг к другу и поцеловались в уста. Патриарх
подал также Великому Князю поцеловать крест... Затем в длинной речи он
произнёс благословление Его Царскому Величеству и всему народу и
пожелал всем счастья на Новый год. Патриарх говорил так: "Дай, Господи!
Вы, Царь Государь и Великий Князь, всея России Самодержец, здоров был
со своею Государынею Царицею и Великою Княгинею, а нашею Великой
Государынею, и со своими государевыми благородными чады, с царевичами и
царевнами, и со своими государевы богомольцы, с преосвященными
митрополиты и со архиепископы, и со епископы, и с архимандриты, и с
игумны, и со всем священным собором, и с бояры, и с христолюбивым
воинством, и с доброхоты, и со всеми православными христианы,
здравствуй, Царь Государь, нынешний год и впредь идущий многие лета в
род и во веки". Народ в подтверждение патриарших новогодних пожеланий
громко кричал: "Аминь". Сырые, убогие, беззащитные и гонимые находились
тут же в толпе с поднятыми вверх прошениями, которые они с плачем и
рыданием повергали к стопам Великого Князя, прося у него милости,
защиты и заступы. Прошения относились в царские покои.
Последний раз Новый год отпразднован
был 1 сентября 1698 года, проведён был весело и в пиршестве, устроенном
с царскою пышностью воеводой Шеиным, собравшим невероятное множество
бояр, гражданских и военных чиновников, а также большое число матросов.
К ним подходил сам Царь, оделял их яблоками, называя каждого из них
братом. Каждый заздравный кубок сопровождался выстрелом из 25 орудий.
Царь Пётр Великий, явившись в Успенский
собор в сопровождении своего малолетнего сына Алексея и Супруги Царицы
Евдокии, одетый уже на немецкий лад, как и прочие присутсвовавшие, за
исключением вдовствующей Царицы Прасковьи Феодоровны, сам поздравлял
народ с Новым годом. Гвардия была в синих мундирах с красными обшлагами
и в высоких ботфортах. "Лучшего ради согласия с народами европейскими в
контрактах и трактатах", Пётр Великий изменил коренным образом и
летоисчисление, и способ празднования Нового года. В первый год 18
столетия он уже приказал вести летоисчисление от Рождества Христова,
отменив летоисчисление от дня сотворения мира.
Не желая совершенно изгонять обычай
празднования Нового года, он установил его по обычаям, заимствованным
им из Голландии и других странах Западной Европы. В оправдание своих
начинаний Царь приводил те простые и очевидные основания, что "не
только во многих Европейских и Христианских странах, но и в народах
славянских, которые с восточною нашей церковью во всём согласны, как
валахи, молдавы, сербы, далматы и самые его Великого Государя подданные
черкасы (т.е. малороссы) и все греки, от которых наша вера православная
принята, согласно лета свои исчисляют от Рождества Христова в восьмой
день спустя, т.е. генваря 1 числа, а не от создания мира, за многую
рознь счисления в тех летах". Известный сподвижник царствования
Великого Государя, архиепископ Новгорода и Великих Лук, Российский
Златоуст, Феофан Прокопович для объяснения этой перемены спрашивал
"пономарей и апостатей", недовольных этим "погублением лет Божиих":
"Что приличнее и честнее есть? праздновати ли новолетие на память даней
и податей, от Константина наложенных, или тогда, когда празднуем
пришествие в мире Сына Божия, Им же мы от долгов вечных и от уз
нерешимых свободимся?" Далее, кратко, с большим учёным авторитетом, он
разъяснял: "От начала Христовой церкви ни пастыри, ни прочие христиане
в посланиях и деяниях своих не писали числа лет ни от сотворения мира,
ниже от Рождества Иисуса Христа, но именами настоящих (современных)
римских консулов означали время. Только в шестом веке в римской церкви
начали означать время от Рождества Христова, а в греческой за полторы
тысячи лет не означивано и недавно означати стали, и то ещё не
повсеместным обычаем. Что же теперь скажете, слепые хронологи? Какая
мечтаете лета Божии? И кто и где непреступно означати оная узаконил? И
кто и когда новолетие привязал к сентябрю? Привязано было, ведаем, но
не крепким союзом. Силён же другой обычай и разрешити союз тот, кольми
же паче силен есть устав монарший".
